Первым, кто поделился своим видением проблемы ухудшения качества казахстанской пшеницы, стал директор компании «Северное зерно», Евгений Карабанов - наш постоянный эксперт и читатель. 
Стоит отметить, что Евгений Александрович как никто другой видит ситуацию изнутри. Долгое время сам являлся производственником, и поэтому проблемы, с которыми сталкивается фермер, знает не понаслышке. В арсенале фермера-трейдера за годы работы на земле ни одна примененная агротехнология. Среди них - набивший оскомину NO-till.

Обжегшись на молоке…
Вот что рассказывает о своем опыте Евгений Александрович: 
- Несколько лет назад наткнулся на одну занимательную диссертацию, написанную еще в середине 80-х годов, автора, к сожалению, не помню. Тема исследования называлась так: «О влиянии заделки пожнивных остатков на процессы формирования питательных веществ в гумусном слое». В работе отмечалось следующее: когда мы начинаем вносить большое количество пожнивных остатков, на них подселяются аэробные бактерии, которые потребляют кислород. Эти же бактерии активно потребляют азот. Когда начинается процесс разложения, уровень доступного азота в почве, наоборот падает. То есть, чтобы этого избежать, необходимо вносить большое количество азотных удобрений. 
Эту мысль подтверждают и другие аграрии, практикующие подобную технологию. «И только через пять-шесть лет, когда происходит полное разложение пожнивных остатков, осуществляется выброс азота уже анаэробными бактериями». 
Как утверждает наш собеседник, невозможно на наших почвах использовать нулевые технологии, в особенности, учитывая нынешнее состояние земли. В первую очередь, необходимо произвести накопление пожнивных остатков, которые в последующем сделают почву структурной, и она будет хорошо проводить воздух и воду. Но чтобы добиться этого, нужно накапливать их лет 10-15, а уже потом переходить на нулевую технологию. «Те, кто увлекались NO-TILLом, через 3 года получали «вместо полей асфальт, на котором ничего не растет, - подчеркивает Карабанов. - Иначе говоря, резюмируя опыт агрария, приходишь к выводу, что в наших условиях слепое копирование невозможно». 
Сам же Евгений Александрович придерживался следующей технологии: «50% полей стерневых, 10% паровых, 40% зяблевых, пар получался на 8-10 год. Применяли агрохимию. Один год гербицид сплошного действия, один год - зяблевая вспашка. Поля были чистые, результаты хорошие, урожайность средняя за 8 лет 17,4 ц/га. Но столкнулись с проблемой в части качества…».

Лучше, меньше, да лучше
Другим фактором, который негативно сказывается на качестве зерна, по мнению Карабанова, интенсивные сорта пшеницы: 
-  Интенсивные сорта, которые начали использовать, требуют и интенсивных технологий! Особенно в наших условиях монокультурного земледелия, при отсутствии севооборота. На данный момент в почве произошло большое накопление фитопатогенов. И опять-таки, во многом из-за заделки пожнивных остатков, в которых, они прекрасно живут, обитают, и все в комплексе дают массовые болезни.
Предел экономической вредности, как поясняет Евгений Александрович, в почве северного Казахстана, зашкаливает. Экономия на химии многими крестьянскими хозяйствами (уменьшение количества рекомендуемых препаратов при обработке почвы) привела к тому, что фитопатогены привыкли к небольшим дозам яда. И со временем у них начинает формироваться резистентность, то есть устойчивость к химическим веществам. Выход, как заверяет эксперт, может быть следующим: «применять другую группу препаратов или увеличивать дозировки». 
«Крестьянам, которые не могут обеспечить полную технологию, нужно возвращаться к сортам прошлых лет: Казахстанская раннеспелая, Сартовская-29, Омская-19, то есть не к таким интенсивным сортам, которые в принципе не дают выдающийся урожайность, но дают качество даже при соблюдении минимальных агротехнических требований», - считает Карабанов. 

Бесперспективные перспективы 
Кстати, проблема потери качества характерна не только для Казахстана. Тревожные нотки обозначились и в США, Канаде, Европе. Специалисты называют ряд факторов, среди которых на первом месте - изменение климата. Проблема глобальная, но в наших реалиях усугубляется, как заметил Карабанов, еще и невежеством. 
При текущем положении дел, перспективы казахстанского зернового рынка, выглядят, мягко говоря, нерадостными. Действующий трейдер - Евгений Александрович - видит развитие событий следующим образом: 
- Мы скатываемся к тому, что будем конкурировать с российской и украинской пшеницей, но мы не сможем в итоге этого делать ни по урожайности, ни по логистики. Мы будем всегда в проигрыше. Наша особенность - производство высококачественной пшеницы, на сегодня потеряна. Нам остается толкаться на рынке. Пшеница, идущая с казахстанских полей в данный момент, такого же качества, как пшеница, производимая в Китае, Индии. 
Ранее Аргентина производила твердую краснозерную пшеницу. Сейчас они ушли от этого: культивируют интенсивные сорта американской селекции. Аргентина тоже потеряла свой бренд высококачественной пшеницы. На мировом зерновом рынке теперь о ней не слышно, хотя до недавнего времени входила в шестерку мировых экспортеров. Аргентинское зерно востребовано лишь на межрегиональном рынке: Бразилия, Чили, а ведь когда-то его поставляли в Европу и Африку. Это показательный пример. 
Мы, как и прежде, будем «вариться» в своем привычном, центральноазиатском рынке.  Даже в Азербайджан с таким качеством не поедем. У нас логистика дороже, чем у российского зернового экспорта, смысл им брать? Вот в Китае еще один завод по глубокой переработке зерна построят - свой фураж туда и погоним. Будем за копейки сбрасывать.
Директор «Северного зерна» рассказывает, трудно заверить импортеров, что в этом году нет качества, но на следующий год обязательно будет. Это рынок, и в первый раз замену найти смогут. Но если ситуация повторяется несколько лет подряд, то через два года, «твой номер просто в черный список поставят, не то что разговаривать захотят». 

Ни качества, ни количества… Выход? 
Условия, в которых уже на протяжении многих десятков лет возделывают землю фермеры северного Казахстана, по сравнению с их коллегами, проживающими на Юге России, мягко говоря, тяжелые. 
Крестьянин  Кубани получает среднюю урожайность по 50 ц/га, такого же качества, как (теперь!) и североказахстанский. Одно лишь отличие, казахстанский фермер соберет в среднем 15-16 ц/га того же фуража. При этом, как правило, необходимо будет зерно обрабатывать, сушить. Если есть условия на своем хозяйстве – хорошо. Нет – вези на элеваторы, что тоже требует затрат. 
А на юге России «стоит одна сушилка 120 тонн в час, которую они используют раз в пять лет». 
Строительство заводов по глубокой переработке зерна, по мнению Евгения Александровича, тоже не от хорошей жизни: просто нет качества, которое можно продавать. 
Чтобы начать выбираться из затяжного кризиса, считает Карабанов, необходимо диверсифицировать производство: переходить на бобовые культуры: горох, чечевица. Все это должно проходить при господдержке, по специальным программам, вдумчиво, планомерно. 

Вместо послесловия
- Есть крестьяне, которые имеют на остатках 8-9 тыс. тонн зерна прошлого урожая (при всем дефиците, какой мы наблюдали к концу прошлого сезона - Авт.). И таких много. Я говорю о хозяйствах, площадь которых от 10 до 30 тыс. га. И это наиболее успешная бизнес-модель АПК в условиях северного Казахстана, - резюмирует Евгений Александрович, намекая на то, что не все потеряно, и за годы реформирования отрасли все же удалось вырастить доморощенных специалистов, у которых и урожаи и качество, и в ведении бизнеса они справляются без кредитов и не гонятся за субсидиями. 
Конечно! Может пора перестать ездить по заграницам в поисках универсальных ответов? Может пора рассмотреть собственный опыт внимательнее? По-другому отнестись к тому что выжило не благодаря, а вопреки всем «мерам поддержки».
ЗМ